|
20.02.2002 // Д.Ю. Кривцов, к.и.н., Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского  Одной из характерных особенностей книг западнорусской печати XVI-ХVII вв. было наличие почти в каждом издании так называемых «посвятительных предисловий». Эти предисловия были адресованы тем влиятельным лицам, которые давали свою санкцию и материальные средства на издание книги. Цель таких посвятительных предисловий состояла в том, чтобы засвидетельствовать почтение автора или издателя книги к «сильным мира сего», прославить их, выразить признательность за покровительство и расположить их таким способом к дальнейшим благотворительным актам (1).
По своему литературному характеру посвятительные предисловия являются не столько предисловиями в собственном значении этого термина, сколько панегирическими посвящениями их адресатам. Стиль и содержательные мотивы западнорусских посвящений восходят к традициям польской герботолковательной литературы (2). Гравюры с изображениями гербов украинских магнатов неизменно сопровождали тексты обращенных к ним посвятительных предисловий. Эмблематика
герба истолковывалась в этих предисловиях в духе господствовавших идеалов феодального общества - рыцарство, религиозность, древность рода и т.д. (3).
С середины XVII в., после воссоединения Украины с Россией, посвятительные предисловия получили политическую актуализацию. Представители духовенства, а именно они в подавляющем большинстве случаев были писателями и книгоиздателями в западнорусских землях, стремились снискать расположение русского монарха, чье влияние стало определяющим в церковных делах на Украине. Поэтому в украинских изданиях середины XVII - начала XVIII в. широкое распространение получают посвящения русским царям (4).
В русле этих общих литературно-политических тенденций находятся и книги, выпускавшиеся в свет типографией Киевопечерской лавры. С 60-х гг. XVII в. в эти издания включаются предисловия, прославляющие российских государей, их род, их политические и воинские таланты, их труды на благо государства и Церкви. Важную роль в образной символике таких предисловий играл царский герб - двуглавый орел. В изданиях Киевопечерской лавры изображение двуглавого орла на гравюрах перед посвящениями русским государям мы находим в первом печатном издании «Киевопечерского патерика» 1661 г., в книге Лазаря Барановича «Меч духовный» 1661 г., и в его же сочинении «Трубы словес проповедных» 1674 г., в книге Иннокентия Гизеля «Мир с Богом человеку, или покаяние святое» 1669 г., в издании на славянском языке книги Иоаникия Голятовского «Мессия правдивый» 1669 г., в третьем издании «Киевопечерского патерика» 1702 г. Последнее издание представляет особый интерес для нашей темы, так как в предисловии к нему печерский архимандрит Иоасаф Кроковский для прославления царя Петра I главным предметом своих риторических славословий избирает «преславные знамения», изображающие «пресветлые породы» царя - т.е. именно царского двуглавого орла (5).
Символическое значение образа двуглавого орла раскрывается у авторов посвятительных предисловий к киевопечерским изданиям не в геральдических, а в богословско-экзегетических категориях. Так, в предисловии Иоасафа Кроковского к «Патерику» 1702 г. двоеглавие царского орла уподобляется двойственности природ - божественной и человеческой - во Христе (л.3). А потом оно предстает как символическое олицетворение парности христианских добродетелей: Веры и Ревности, Крепости и Силы, Милости и Истины, Правды и Судьбы, а также Любви и Мира, которыми царский двуглавый орел прославляется во всех концах земли (л.3об.). А в книге И. Гизеля «Мир с Богом человеку» 1669 г. наименования богословских добродетелей помещены прямо на крыльях орла, изображенного на гравюре перед предисловием к читателю. Там царскому орлу приписываются Вера и Надежда, Мудрость и Правда, Бодрость и Мужество, Любовь и Молитва, Милостыня и Воздержание, Кротость и Благость.
Очевидно, что в этих случаях образ двуглавого орла выступает символическим замещением образа царя. И богословские добродетели, олицетворением которых здесь является царский орел, входят в число моральных достоинств царской личности. (Личность эта и генерализуется, как абстрактная личность идеального монарха вообще, и, вместе с тем, определенно персонифицируется в конкретных русских царях - Алексее Михайловиче у И. Гизеля и Петре I у И. Кроковского.)
Репрезентованные царским орлом моральные добродетели рассматриваются авторами посвятительных предисловий в качестве необходимого условия и твердой основы успешного царствования. Например, у И. Кроковского вслед за пассажем об орле, прославившемся на всю землю добродетелями (в ряду которых особо выделяются Мир и Любовь, начальствующие над всеми иными добродетелями), следует утверждение, что и сам царь Петр I «яко вся, елико Господеви Богу угодна суть творить, тако наипаче Любовию и Миромъ, свою Царскую над всеми утверждает и распространяет область» (л.3об.). А далее И. Кроковский, стремясь как можно нагляднее представить в своем посвящении Петру образ идеального монарха, пишет, что когда собираются изобразить богомудрого государя, пекущегося о своей земной области, а сердцем к Богу горящего, то изображают двоеглавого орла, одной головой смотрящего вверх, а второй - вниз. И этому орлу предпосылается девиз: «Горе смотрящи, и нижняя не презыраю». Именно такое надписание и приличествует двуглавому орлу русского царя, констатирует И. Кроковский (л.3об.).
Не только орлиное двоеглавие, но и другие элементы в изображении царского герба находили свое символическое истолкование в текстах посвятительных предисловий. Так, различные атрибуты, которые могли помещаться в стопах (лапах) орла, символизировали два основных политических принципа правления идеального монарха: милость для покорных его воле и гроза для непокорных. И. Кроковский в этой связи развивал свою мысль следующим образом: художник, желающий изобразить властелина, истину и милосердие любящего, рисует орла, держащего в одной стопе стрелы молнии, а в другой - ветвь масличную, с надписанием «Коемуждо по деломъ его». Поэтому и орел (с гравюры в «Патерике» 1702 г.), держащий молнию и ветвь масличную изъявляет, яко Царское Пресветлое Величество (т.е. Петр I) воздает каждому по делам его: «врагам, поклоняющимся его державе и несопротивляющимся, злобу их покрывая, являет милосердие; противящихся же супостатов храбростью и гневом своим, праведно движимым, устрашает, и от своей области со велиею нанесенною им язвою отгоняет». Этот текст предисловия к «Патерику» 1702 г. находит непосредственное отражение на сопровождающей его гравюре. Там скипетр, зажатый в когтях правой орлиной лапы, обвивается маслиничной ветвью; от державы, находящейся в левой лапе орла, исходят огненные молнии, поражающие льва - символ Швеции, с которой в 1702 г. Петр I вел войну.
В зависимости от конкретной исторической ситуации враги русского царского двуглавого орла могли меняться. Могли изменяться и атрибуты, которые орел держал в своих стопах. Например, на гравюре издания 1669 г. И. Гизеля «Мир с Богом человеку» орел держит в левой стопе пальмовую ветвь, на которой написано: «Миръ вернымъ», а в правой - стрелу, перевитую лентой с надписью «Язва противнымъ»; под стрелой изображено разбитое и отступающее польское войско, которому предпослана надпись: «Достойная по деломъ нашимъ восприемлемъ», а напротив поляков - под пальмовой ветвью - стоит русское войско во главе с царем Алексеем Михайловичем, и от имени победоносных русских воинов двуглавому орлу адресуются слова: «На сень крылъ сихъ надеемся».
На гравюре, сопровождающей предисловие Л. Барановича к его книге «Трубы словес проповедных» 1674 г., двуглавый орел изображен с мечом в правой стопе, и с «бдящим жезлом» - символом мудрого осмотрительного правления - в левой.
Однако и сам по себе, без каких бы то ни было дополнительных атрибутов, орел царского герба олицетворял силу, мужество, непобедимость царя. В традициях православной библейской экзегезы орел неизменно символизировал образ победоносной силы. В книге Л. Барановича «Меч духовный», изданной в 1661 г., мы находим изображение одноглавого, увенчанного царской короной орла, избивающего птичьи стаи. Изображение это сопровождается библейским текстом: «Уповающий на Господа окрылатеют яко орлы, текут и не утрудятся» (Исайя: 30). Эта сцена с одноглавым орлом расположена на гравюре прямо под правой стопой орла двуглавого, а под левой стопой двуглавого орла в образе св. Георгия Победоносца показан царь Алексей Михайлович, в одиночку побивающий вражеские полки. Сцене с царем-победоносцем предпослана цитата из Псалтыри: «Пожену враги моя, и постигну Я, и не возвращуся до днеже скончаются». Композиция разбираемой гравюры построена таким образом, что зрительно получается, будто двуглавый орел стягивает своими когтями две сцены воедино, символически соединяя в себе обе победоносные фигуры - и орла, и царя. Эта контаминация образов подчеркивается еще и тем, что «Московский ездец» - всадник, поражающий копьем дракона, помещенный на груди двуглавого орла, практически является двойником царя, который не только разгоняет толпы врагов, но и одновременно поражает дракона.
Любопытной особенностью некоторых изображений двуглавого орла на гравюрах, сопровождающих посвятительные предисловия в изданиях Киевопечерской лавры, является то, что на орлиной груди находится не традиционное изображение всадника, поражающего дракона, а образ Богоматери Оранты. Такие образы Богоматери с младенцем Иисусом посреди царского двуглавого орла есть, например, в книге И. Гизеля «Мир с Богом человеку» 1669 г. и в третьем издании «Киевопечерского патерика» 1702 г.
Семантика этих образов достаточно прозрачна. Перед нами одна из важнейших идеологем русской духовно-политической традиции - Покрова Божьей Матери над Российской державой. О значении Богородицы, расположившейся на орлиной груди, как покровительницы России, подательницы мира и благополучия Российской державе прямо говорит И. Кроковский. По аналогии с тем, как Иисус Христос, став среди своих учеников, сказал им: «Мир Вам», так и Богоматерь, встав посреди царского орла, глаголет к нему: «паче же ко Вашой Царского Пресветлого Величества Державе: «Миръ ти» (л.4). Крылья от орла монаршего Богородица приняла «ради крепчайшего Монаршея области сохранения» (л.5об.).
Образ Покрова постоянно присутствует в изданиях Киевопечерской лавры, находя для своего выражения различные художественные приемы и средства. Так, в первом печатном издании «Киевопечерского патерика» 1661 г. мы видим вполне традиционную по своей иконографии композицию Покрова: явившаяся среди светоносных облаков Божья Матерь простирает свой плащ - омофор над русским двуглавым орлом (символизирующим здесь Российское государство), а также над Печерской Успенской церковью и стоящими вокруг нее иноками, которые олицетворяют всю Православную Церковь. В более поздних вариантах композиция Покрова становится лаконичнее за счет того, что символы Государства и Церкви объединяются в одном художественном образе. Например, среди трех двуглавых орлов, изображенных на гравюре перед предисловием Л. Барановича в его книге «Трубы словес проповедных» 1674 г., мы видим, что одного из них, расположенного в самом низу гравюрного листа, также покрывает своим омофором Богородица, которая и руки возлагает на орлиные головы. На груди этого орла, символа государства, помещено изображение Святого Духа в виде голубя, олицетворяющего собой Церковь. Таким образом, этот двуглавый орел выражает собой двуединство Государства и Церкви, соединение светского и духовного начала в богохранимой Державе российского государя (6).
Это положение функционального единства Российского государства и Православной Церкви образно подчеркивается еще и тем, что рассматриваемый нами орел из книги Л. Барановича держит в лапах два щита, под которыми помещена строка 4-го стиха IV главы «Песни Песней»: «Тысяща щитовини на немъ». Данные слова в библейской книге относятся к столпу, возведенному царем Давидом между Сионом и Иерусалимом для защиты города от нападения врагов. Образ этого столпа был использован в качестве символической метафоры Покрова Богородицы крупнейшим представителем западнорусской литературной школы конца XVII - начала XVIII в. св. Димитрием Ростовским. В «Слове на Покров Пресвятыя Богородицы», включенном в его книгу Житий святых (Киев, 1689 г.), св. Димитрий писал: «Дабы мы... могли избежать опасности, дано нам знамение, - покров Пречистой и Преблагословенной Девы. Покрываемые, как щитом, Ея покровом мы остаемся невредимыми от стрел. Ибо наша Защитница имеет тысячу щитов для нашей охраны, как о сем говорит ей Дух Святый: «акы столпъ давщовъ выя твоя: тысяща щитовъ висить на немъ»... Дух Святый уподобляет Пречистую Деву сему столпу Давидову... Щиты сии означают всесильныя Ее молитвы за нас к Богу, слышанные достойными во время видения Ея честного Покрова». То, что на гравюре из «Труб словес проповедных» щиты, символизирующие покровительственные молитвы Церкви, находятся в лапах двуглавого царского орла, осеняемого Покровом Богородицы, и должно показывать, что русское государство и Церковь совместно выполняют функции защиты православных русских людей от грозящих им опасностей.
Помещение самой Божьей Матери в центре двуглавого орла призвано лишь подчеркнуть неразрывное единство Русского государства и Православной Церкви, равно находящихся под небесным покровительством. В данном случае образным выражением Православной Церкви является сама Богородица. Для такого символического соотнесения Богородицы с Церковью авторы рассматриваемых нами изданий обращаются к тексту XII главы Апокалипсиса Иоанна Богослова. В этой главе рассказывается о том, как некой жене были даны два орлиных крыла великих, благодаря которым она улетела от змея, стремившегося эту жену уничтожить. В святоотеческом богословии образ апокалиптической жены с орлиными крыльями традиционно истолковывался как символ Христианской Церкви, избегающей губительных козней дьявола - змия. В русской духовно-идеологической традиции крылатая «жена, облаченная в солнце» выступает в качестве метафоры Церкви Христовой, гонимой неверными и обретающей покой только в пределах Московского государства. Такое понимание данного образа наиболее ярко выражено создателем доктрины Москва - Третий Рим старцем Филофеем в его «Послании великому князю Василию III Ивановичу о злых днях и часах» (7).
Еще в первом издании «Патерика» 1661 г. на гравюре образ Богородицы, простирающей свой покров над российским двуглавым орлом, были приданы черты апокалиптической «жены»: Богородица изображена с крыльями за спиной. А рядом с этим изображением помещена прямая цитата из Апокалипсиса 12: «И даны быша жене две крыле Орла велика». Эта же апокалиптическая строка сопровождает и изображение Божией Матери, восседающей посреди двуглавого орла в «Патерике» 1702 г. издания. Для человека, воспитанного в православной духовной культуре, наличие этой цитаты рядом с изображением Богородицы служило ясным указанием на то, что перед ним не просто образ Божьей Матери, но и символическое изображение Церкви Христовой (8).
Автор предисловия к «Патерику» 1702 г. И. Кроковский специально останавливает внимание своих читателей на том значении, которое имеет нетрадиционное помещение Богородицы посреди двуглавого орла. Киевопечерский архимандрит подчеркивает, что тем самым Божьей Матери даны не только два крыла, а весь царский орел в сохранении. Она как в солнце облачена в этого орла «Пресветлыя Монаршея Породы» и как золотыми ризами украшается перьями орла, «паче же Монаршими Вашего Царского Пресветлого Величества Добродетелями» (л.5об.). Божья Матерь становится здесь символом не только Церкви, но и Государства, и воплощает собой их мистическое единство в рамках «монаршей державы» русского царя.
Если Богородица у И. Кроковского осуществляет покровительство «монаршей державе», олицетворяемой образом двуглавого орла, то сам этот орел выступает как покровитель подданных российской «монаршей державы». Так, в предисловии (л.4об.-5) И. Кроковский сравнивает Богоматерь, вошедшую в царского орла, с «голубицей мысленной», которая, как в ковчег, в Монаршую Державу к царю, как к Новозаветному Ною, принесла мир: «А принесе не по что ино, токмо во заветь Ва-шой Монаршей Державе вечнаго Примирения, яко оуже кровному потоку брани, в Области Вашего Царского Пресветлого Величества не быта. Ибо яко Ковчегъ Ноевъ покровениемъ своимъ в себе содержимых от потопа воднаго сохрани, тако Орелъ Вашего Царского Пресветлого Величества, Крылома Своима от потопа крови всехъ во своей Области содержимых имеющи, сохраняеть».
Символическое содержание образа Богородицы, восседающей посреди российского двуглавого орла, в предисловии И. Кроковского не исчерпывается лишь традиционной семантикой Покрова и симфонии Церкви и Царства. Архимандрит Киевопечерской лавры старался отыскать и иные возможные аспекты внутреннего содержания этого образа. Он, например, сравнивает Пресвятую Богородицу с Горой Божией, возносящей на высоту царского орла. Этим возношением, по мнению И. Кроковского, предзнаменуется высойчаше превозношение царского престола (л.11об.). Тем самым, орел с Божьей Матерью на своей груди становится символом не только миротворчества, но и миродержавия российского монарха.
Еще одна важная идея, которая свое символическое выражение находит в образе двуглавого орла, несущего на себе Богородицу, это идея несокрушимости и вечности Российской державы. Чтобы раскрыть эту идею И. Кроковский пересказывает в своем предисловии притчу о старом орле, почерпнутую им из популярного средневекового сборника «Физиолог». Согласно этой притче, орел, состарившись, обновляет свою юность, погружаясь в водный источник, истекающий от моря (9). «Источником благодати», «рекой Божией благодати», проистекающей от «моря Божией благодати», И. Кроковский и именует вселившуюся в царского орла Богородицу. Благодаря ей царский орел «толико сотъ леть... аки во старости глубоцей жиющему», обновляется - «да обновившйся темъ Источникомъ и Рекою Божиею, новую и болшую приобрящеть Крепость и Силу, на противящихся Вашему Царскому Пресветлому Величеству враговъ» (л.5об.-6). Таким образом, легендарное свойство орла бесконечно обновлять свою молодость и силу становится и свойством русской монархии.
Не оставляет без своего внимания И. Кроковский и то, что на гравюре в «Патерике» 1702 г. Богоматерь, восседающая посреди двуглавого орла, держит на своих коленях младенца Иисуса. У киевопечерского архимандрита и этот элемент находит экзегетическое истолкование. Если Матерь Божия определяется в этом контексте как «Гора Божия, Духом Святым усыренная. Гора Каменная», то Христос - это отсеченный от этой Горы «Нерукотворный Камень». При этом И. Кроковский вспоминает легенду о том, что орел для защиты своих птенцов от змей приносит и полагает в гнездо «камик Гречески Гагатесъ» (т.е. агат), который имеет способность отгонять змею и скорпиона с их ядом. Точно так же, по словам И. Кроковского, и царский Орел будет не поврежден от змеев и скорпий веры Христовой и врагов монаршей Державы, которые вражду свою как яд змеиный на нас и нашу веру Православную «изблевают». Этим врагам невозможно «птенцов Царского Пресветлого Величества Орла вредити, ибо в горе нерукосечной... Орла возвышающей, не камень орлий гагатес, а камень многоценный Христос Господь, посреди Орла царского вселился. И тех змеев с мерзким их ядом так прогоняет, что не токмо нам, птенцам Вашего Царского Пресветлого Величества, не могут вредить, но и сами язвой лютою пораженны умертвляются и погибают» (л.10об.-11). Здесь через новые образы выражены уже знакомые идеологемы: соединение в рамках Российской Державы начала светской государственности (двуглавый орел) и начала церковно-религиозного (Христос на груди орла); покровительство Небесных Сил Монаршей Державе; безопасность и благополучие монарших подданных, находящихся под сенью крыл двуглавого орла.
Итак, образ двуглавого орла в символике западнорусских посвятительных предисловий XVII - XVIII вв. выступает в двух основных ипостасях:
1) символ российского государя, его моральных добродетелей, его политических и воинских способностей и успехов;
2) символ российской державы, ее несокрушимости перед лицом врагов и даже перед лицом времени, особого благоволения Вышних Сил этой Державе, обеспечивающего мир и благоденствие для подданных - «птенцов» российского двуглавого орла.
Особое внимание авторы киевопечерских изданий с посвящениями русским царям уделяют символическому выражению идеи двуединства Государя и Церкви. Для этого на груди царского орла помещаются символы Святого Духа, Богородицы и Христа. Эти изображения, заменяющие собой традиционного всадника, поражающего копьем дракона, являются одной из самых интересных и оригинальных особенностей, присущих двуглавому орлу в изданиях Киево-Печерской типографии.
Ссылки и примечания:
(1) Сазонова Л.И. Украинские старопечатные предисловия конца XVI - первой половины XVII в. (особенности литературной формы) // Русская старопечатная литература XVI - первая четверть XVIII в. Тематика и стилистика предисловий и послесловий. М., 1981. С.176.
(2) Там же. С.177.
(3) Голубев С.Т. Описание и истолкование дворянских гербов южнорусских фамилий в произведениях духовных писателей XVII в. // Труды Киевской духовной академии. Киев, 1872. №10. С.295-382.
(4) Сазонова Л.И. Украинские старопечатные предисловия... С. 180.
(5) См.: Киевопечерский патерик. Киев, 1702. Л.3. Далее ссылки на это издание помещаются непосредственно в тексте статьи.
(6) Представления о том, что двуглавый царский орел символизирует соединение в руках царского государя начал светской государственной и духовно-церковной власти, было вполне отчетливо выражено в общественном сознании в середине XVII в. В августе 1662 г. в связи с делом патриарха Никона из-под пера Газского митрополита Паисия Лигарида вышли ответы на вопросы боярина С.Л. Стрешнева. В «Ответах» Паисий Лигарид писал: «А что царь может ставить архимандритов и всякие церковные власти - это одна из привилегий царских, и у всех народов обычай - царю раздавать должности, для чего и царский орел пишется двуглавым, расширяющим достоинство царя церковное и мирское» (См.: Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История русской церкви. Кн.7. М., 1996. С. 212).
(7) Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. (XV - XVI вв.). М., 1998. С.246-248. Вполне вероятно, что автор гравюр к изданию Киевопечерского патерика 1702 г. Л. Тарасевич был знаком с «Посланием о злых днях и часах» старца Филофея и под его воздействием создавал свою композицию с Богородицей и Христом, восседающими посреди двуглавого орла. Рядом с этим изображением художник поместил цитаты из 131 Псалма: «зде вселюся, яко изволих», и из XII главы Апокалипсиса: «И даны быша жене две крыле Орла велика». Именно такое соединение цитат (только более пространных) из Псалтыри и Апокалипсиса мы находим у Филофея в том фрагменте его Послания, где ведется речь о гибели всех православных царств, кроме русского, сохраняемого благодатию Христовою (См.: Памятники литературы Древней Руси. Конец XV - первая половина XVI века. М., 1984. С.452).
(8) Характерно, что в уже упоминавшемся «Слове на Покров» св. Димитрия Ростовского рассматриваемые нами образы Богородицы - подательницы Покрова и апокалиптической жены тоже сливаются воедино: «Якоже иногда святый Иоанн Богослов виде на небеси знамение велие: Жену, облеченную в солнце. Сице святый Андрей в Небеси подобней Влахернстей Церкве, узре Невесту неневестную, солнечною одеяную Порфирою, знамение, Богословом виденное: Покровительницу нашу Премилосердную прообразоваше». (Св. Димитрий Ростовский. Книга Житий святых. Киев, 1689. Л.178).
(9) Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С.476.
Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте.
Образ двуглавого орла в символике западнорусских посвятительных предисловий XVII - начала XVIII века (на материалах изданий типографии Киевопечерской лавры)
Обсуждение – комментарии, дополнения, новости
Еще никто не написал никаких коментариев. Вы можете стать инициатором обсуждения!
|
› Методическая помощь в разработке символов
Обсудить ▼
Данный сайт не является официальным сайтом Геральдического совета при Президенте РФ. Вся информация здесь является справочной.