|
20.02.2002 // С.А. Летин, к.и.н., Государственный Эрмитаж  Традиция употребления городских и провинциальных гербов на предметах военного обихода в России берет свое начало еще в XVII столетии. До 1775 г. круг таковых предметов был достаточно широк - знамена, головные уборы, патронные лядунки, гренадные и патронные сумы.
Но в данном случае нас интересуют знаки различия, к которым в XVIII столетии относились прежде всего офицерские шарфы, темляки, шейные знаки пехотных офицеров и введенные в 1763 г. для различия полков эполеты, носившиеся всеми чинами, состоявшими на действительной службе. Из этого набора гербами украшались лишь шейные знаки и эполеты.
Появление провинциальных гербов на офицерских шейных знаках связано в первую очередь с тем, что с 1708 г. полки полевой пехоты стали именовать не по именам шефов или полковников, как прежде, а по названиям российских городов и провинций. Это переименование имело в основе следование примеру шведов, в армии которых национальные полки (т.н. «индельта») носили названия тех провинций, в которых рекрутировались. Помимо этого, переименование несомненно способствовало устранению путаницы, возникавшей в военном делопроизводстве вследствие частой смены полковых командиров. Да и солдатам проще было запомнить название своей части в виде привычного слуху наименования географического объекта, нежели в виде фамилии полковника, зачастую иностранной.
Первое известное изображение провинциального герба на шейном офицерском знаке имеется на портрете Гавриила Ивановича Давыдова кисти неизвестного художника из собрания Тверской картинной галереи (1). В 1726 г. Г.И. Давыдов был полковником Сибирского пехотного полка (2). Еще в начале 1700-х гг. Петром Великим была заимствована шведская система знаков различия, согласно которой шейные знаки штаб-офицеров отличались изображением скрещенных пальмовых ветвей. Поэтому, в соответствии с чином и должностью, знак на портрете Давыдова золотой, украшенный скрещенными пальмовыми ветвями под короной, между которыми помещено серебряное изображение Сибирского герба - два соболя под короной, держащие в лапах лук и две скрещенные стрелы. Благодаря Давыдовскому портрету мы имеем все основания предполагать, что знаки офицеров армейских пехотных полков в царствование Петра Великого несли изображения городских или провинциальных гербов, которые помещались и на ротных знаменах.
Следующая страница в истории бытования провинциальных гербов на знаках различия связана с принятием 8 марта 1730 г. представленного графом Б.Х. Минихом гербовника, содержавшего изображения гербов полевых, гарнизонных и ландмилицких полков. Все помещенные там гербы имели овальный щит, помещенный в картуш единообразной формы, увенчанный соответствующей короной. В таком виде гербы должны были изображаться на полотнищах ротных знамен.
Новые мундирные штаты, изданные летом 1731 г., предписывали пехотным офицерам «знаки иметь серебряные с полковыми гербами, Штаб-Офицерам все золоченые, а Обер-Офицерам токмо гербы золотить» (3). Армейский офицерский знак образца 1731 г. хорошо известен по сохранившимся оригинальным экземплярам и портретным изображениям. Оригинальный знак, принадлежавший капитану Коломенского пехотного полка Возницыну, хранится в Артиллерийском музее в С.-Петербурге (инв. №20/5541), изображения же имеются на портретах З.Г. Чернышева (ГИМ, инв. № И-1-2244) и И.Т. Мещерского (Тверская картинная галерея, инв. № Ж-921).
Армейский офицерский знак образца 1731 г. был подковообразной формы с закругленными концами и имел в центре изображение полкового герба в фигурном картуше, утвержденного в 1730 г. образца. Знаки образца 1731 г. просуществовали в российской армии без изменений до 1762 г.
Наибольшее распространение употребления провинциальных гербов на военных и вообще форменных предметах получило в эпоху Екатерины II. 24 апреля 1763 г. императрицей было утверждено «Положение Штаб и Обер-Офицерским строевым вещам в пехотных полках», согласно которому знаки для обер и штаб-офицеров полагались единого образца, но у последних целиком вызолоченные. Цена знака определялась для обер-офицеров в 12 рублей. Строить знаки по новым образцам и поновлять на них позолоту офицеры должны были на собственные деньги. При переводе в другой полк знак безвозмездно оставлялся на прежнем месте службы, так как в новом полку офицер также безвозмездно получал новый знак (4).
Единого образца шейных знаков по всей видимости не существовало. Благодаря иконографическим материалам и сохранившимся оригиналам на период 1763-1775 гг. известно несколько вариантов офицерских знаков для армейской пехоты. Все они подковообразной формы с закругленными или острыми концами, а помещенные в их центре изображения в той или иной степени повторяют композицию центра знамени, утвержденного в мае 1763 г. для гренадерских полков - двуглавый орел под императорской короной, сидящий на арматуре из знамен, пушки, труб, литавр и барабанов. Изображения на части знаков практически точно соответствуют знаменной композиции, на остальных же двуглавый орел заменен рокайльным картушем с полковым гербом. Эта последняя группа и представляет для нас наибольший интерес.
Один из таких знаков изображен на портрете поручика Василия Палицына, созданном московским живописцем Григорием Кучиным в 1770 г. и находящемся ныне в собрании ГИМ (5). Знак подковообразной формы с острыми концами и рельефным ободком по краю. Накладка с изменениями в деталях повторяет изображение на гренадерском знамени, но вместо орла в центре ее фигурный картуш в стиле рококо с изображением герба Нижнего Новгорода. Поле знака серебряное, ободок и накладка - золоченые.
Изображение другого знака есть на портрете барона Фридриха фон Розена из коллекции ГРМ, написанном М.Л. Клаусом в 1771 г. (6). Знак подковообразный с рельефным ободком полностью позолочен. Рисунок накладки с некоторыми изменениями очертаний картуша и знамен повторяет накладку со знака Нижегородского полка.
Знак Шлиссельбургского пехотного полка изображен на портрете неизвестного обер-офицера из собрания ГИМа (7). Он отличается от двух предыдущих лишь рисунком картуша и пушки под ним. Поле знака серебряное, ободок и накладка - золоченые.
Очевидно, что единообразие знаков соблюдалось лишь среди офицеров одного полка. В целом же по армии накладки были достаточно произвольны, хотя и лежали в рамках одного иконографического типа. Система ранговых различий вероятно соответствовала установленной в 1731 г.
Эполеты введенные Регламентом 1763 г. для ношения на левом плече всем чинам полевой и гарнизонной пехоты, драгунских, карабинерных и кирасирских полков предназначались прежде всего для того, чтобы играть роль полковых, а не ранговых различий. Во многих полках эполеты различались (и то лишь качеством материала) только на офицерские и солдатские. Но были полки, где эполетам предназначалась роль знаков различия, пусть даже в рамках одной части. В таких случаях эполеты разделялись на солдатские, унтер-, обер- и штаб-офицерские.
К сожалению, до сих пор не удалось обнаружить изображений или оригинальных экземпляров эполет периода 1763-1775 гг. с полковыми гербами. Можно предположить, что таковых и не существовало, так как полковые гербы в это время помещались на ротных знаменах, гренадерских шапках и шейных офицерских знаках. Очевидно не было необходимости обременять их изображением еще и эполеты.
В 1775 г. последовал указ оставить изображения полковых гербов только на знаменах и печатях, заменив их на всех прочих предметах государственным гербом или императорским вензелем. Мы не можем определенно утверждать, что указ 1775 г. окончательно изгнал изображения полковых гербов с предметов обмундирования и снаряжения. Как ни странно все известные изображения провинциальных гербов на эполетах относятся к периоду после 1775 г. Так, на пастельном портрете А.А. де Лицына (Зарайский музей), бывшего с 1783 г. полковником Ярославского пехотного полка, изображен эполет, на котором в овальном щите помещен герб Ярославля, увенчанный княжеской короной (8). Важно отметить и характерную для 1780-х гг. форму эполета с относительно узким корешком и расширяющимся полем, по внешнему периметру которого прикреплена бахрома из тонких канительных жгутов. Изменение формы эполет по отношению к предыдущему периоду объясняется, на мой взгляд, английским влиянием, весьма ощутимым в русском мундире потемкинской эпохи. Два эполета, подобные формой изображенному на портрете Лицына, имеются в собрании ГИМа (9). Они имеют корешки из серебряной парчи, а поле - из золотой и по периметру богато расшиты золотыми и серебряными блестками и канителью. На поле первого эполета помещено шитое изображение герба города Орла, на поле второго - герб Суздаля или Ямбурга. Бахрома обоих эполетов, включающая помимо простых канительных жгуты, украшенные блестками, позволяет атрибутировать их как штаб-офицерские. Появление гербов на полковых эполетах связано, на мой взгляд, именно с указом 1775 г., благодаря которому гербы перестали помещать на шейных знаках.
С введением в 1782 г. первых губернских мундиров появились изображения городских гербов и на эполетах гражданских и полицейских чиновников. В некоторых губерниях изображение герба на эполетах предписывалось официально. Так, например, для Владимирской губернии были введены мундирные кафтаны «дикого» (светло-серого) цвета с воротником, лацканами, обшлагами и подбоем «селадоновыми» (светло-зеленый холодного оттенка). К кафтанам полагались посеребренные гладкие пуговицы и серебряные эполеты с изображением губернского герба (10). Генерал-губернатору и губернатору полагалось по два эполета, вице-губернатору и председателям палат - по одному, прочие же чиновники должны были иметь также по одному эполету, но более узкому. Мундир Владимирской губернии изображен на портрете графа Р.И. Воронцова, бывшего до 1783 г. наместником Владимирской, Пензенской и Тамбовской губерний, работы Г. Сердюкова из собрания музея-заповедника «Павловск». Сам мундир, дикого цвета с селадоновым прибором и серебряными пуговицами вполне соответствует описанию. Эполет из серебряной парчи действительно имеет на корешке цветное, возможно эмалевое, изображение владимирского герба под императорской короной.
Еще одно изображение герба на эполете гражданского чиновника имеется на портрете подполковника главной полицмейстерской канцелярии С.-Петербурга И.П. Микулина, написанном К.Л. Христинеком, из собрания ГИМа. Портрет создан не ранее 1782 г., так как именно тогда Микулин получил свой чин, по поводу чего, очевидно, и был заказан портрет. И.П. Микулин изображен в синем с белым прибором и золотыми пуговицами кафтане и белом камзоле с широким золотым галуном по борту соответственно чину. На левом плече эполет уже знакомой нам формы с расширяющимся полем, на котором помещен герб С.-Петербурга во французском щите, увенчанном императорской короной.
Гербы на военных и гражданских эполетах 1775-1796 гг. были последним случаем использования территориальной геральдики на знаках различия. В гражданском мундире они еще появлялись в XIX в. на пуговицах губернских чиновников и должностных знаках, но из военного обихода окончательно вышли в 1796-1797 гг. в результате реформ Павла I.
Ссылки и примечания:
(1) Холст, масло. 88х70. Инв. № Ж 341. Поступил из Старицкого краеведческого музея.
(2) Cборник Императорского Российского Исторического общества (ИРИО), т.56. СПб., 1887. С.392 и 470.
(3) Полное Собрание Законов Российской Империи (ПСЗРИ), т.XLIII, ч.1-я, отд.1.СП6., 1830, с.131.
(4) Там же, с.29-30.
(5) Инв. № И-1-2246.
(6) Инв. № Ж-9037.
(7) Инв. № И-1-659.
(8) См. Нехотин В.В. и Дмитриева Н.В. Русский пастельный портрет. Памятники Отечества. 1986, №1(13). С.86-94.
(9) Летин С. Русский военный мундир XVIII века. М., 1996. С.55.
(10) Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVIII - начало XX в. СПб., 1999. С.201.
Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте.
Провинциальные гербы на знаках различия военного форменного костюма XVIII веке
Обсуждение – комментарии, дополнения, новости
Еще никто не написал никаких коментариев. Вы можете стать инициатором обсуждения!
| 
› Методическая помощь в разработке символов
Обсудить ▼
Данный сайт не является официальным сайтом Геральдического совета при Президенте РФ. Вся информация здесь является справочной.