|
20.02.2002 // М.К. Шелковенко, Заслуженный художник России, Рязанская областная геральдическая комиссия  После того, как в 1996-1999 гг. в Рязанской области в организованном порядке были разработаны и утверждены гербы всех современных муниципальных образований, здесь остались лишь два города, не имеющих своей официальной символики. Один из них - старый уездный город Елатьма - имеет за плечами несколько веков истории, а другой - молодой промышленный город Новомичуринск - недавно отметил свое 30-летие. Но причина отсутствия у них символики одна и та же - оба населенных пункта не являются на сегодняшний день муниципальными образованиями или их центрами, а входят каждый в состав другого МО: Елатьма - в состав Касимовского района, а Новомичуринск - в состав Пронского района, центром которого является рабочий поселок Пронск (бывший уездный город). На этом основании районное руководство до сего дня не позволяет им утвердить собственную символику: под предлогом опасения сепаратистских тенденций.
В случае с Новомичуринском реальные мотивы более чем прозрачны, - город образован вокруг мощной Рязанской ГРЭС, которая дает не только 90% финансовых поступлений в бюджет района, но и почти 30% поступлений в бюджет области. И наличие собственного герба у такого «золотого теленка» представляется районному начальству только первым шагом к обретению городом административной самостоятельности.
Гораздо менее очевидны мотивы руководства Касимовского района, хотя и в Елатьме есть известный приборный завод. В настоящий момент Елатьма потеряла не только статус уездного или районного центра, каковой имела раньше, но с 1958 г. утратила и статус города, перейдя в ранг поселка городского типа. С 1719 г. она обладает исторической реликвией - гербом, пожалованным уездному городу Екатериной II, на который бывший город, в соответствии с российской геральдической традицией, сохраняет все права. Как законный совладелец герба Касимовский район включил елатомскую эмблему в свой муниципальный герб, как его составную часть, наряду с эмблемой Касимова. Но он упорно не желает признать право на собственный исторический герб и за поселком Елатьма. Позиция Государственной герольдии была выражена в 1999 г. в письме Государственного герольдмейстера Г.В. Вилинбахова:
«…старинный елатомский герб с парусом является драгоценной историко-геральдической реликвией края (и одним из красивейших геральдических памятников в российской местной геральдике). Поэтому было бы не вполне справедливо свести сегодня официальное употребление елатомского герба к роли вспомогательного элемента в районном гербе».
Специалисты Геральдического совета при Президенте Российской Федерации также предложили и свою помощь в правильном восстановлении герба в употреблении, но глава района В.Е. Лукашкин не счел за нужное удостоить их ответом. Что поделаешь - самоуправление. Но все это, честно говоря, только присказка. Преодоление административно-территориальных препон и взаимонепонимания с гербами Новомичуринска и Елатьмы еще впереди, и рано или поздно города обретут свою законную символику. А сказкой с богатым сюжетом оказалась сама история герба уездного города Елатьмы, которая неожиданно по-новому высветила некоторые аспекты российской геральдики до сего дня остававшиеся незамеченными. От нее потянулись нити и к другим геральдическим фактам, напротив, казавшимся столь очевидными и прозрачными, что никто не подвергал их сомнению. А теперь над ними можно поставить большой знак вопроса. Поэтому, продолжая слова Г.В. Вилинбахова, можно сказать, что елатомский герб является «драгоценной реликвией» не только Рязанского края, но и всей российской земельной геральдики.
Дело заключается в том, что за краткий период времени с 1779 по 1781 гг. этот герб был пожалован Елатьме дважды. Первоначально, 29 мая 1779 г. императрица Екатерина II утвердила доклад Сената (Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ. Т.20. №14884) «О гербах городам Костромского и Рязанского Наместничеств», в соответствии, с которым двенадцати городам вновь образованного Рязанского наместничества (1778 г.), в том числе и Елатьме, жаловались гербы, в верхней половине которых была обозначена их принадлежность к Рязанскому наместничеству особым, доселе не употреблявшимся в территориальной геральдике способом. В докладе это сформулировано следующим образом:
«…при сочинении же оных (гербов) за правило поставлено, чтобы во всяком гербе Костромского и Рязанского Наместничеств в щите была часть из герба Наместнического города, по примеру прежде уже апробированных Вашим Императорским Величеством гербов; как то красками в оных и означено» (об апробированных прежде гербах - несколько дальше). В качестве «части из герба наместнического города» исполняющий обязанности герольдмейстера А.А. Волков сочинил для рязанских гербов эмблему в которой были произвольно скомпонованы некоторые «атрибуты» герба наместнического города. Описание герба города Зарайска предваряется следующей формулировкой:
«В 1-й части щита в золотом поле часть из герба Рязанского Наместничества, серебряной меч и ножны, положенные накрест; над ними зеленая шапка, какова на князе в Наместническом гербе. Сие внесено и во все гербы в 1 часть щита, принадлежащим к Рязанскому Наместничеству» (попутно следует обратить внимание, что здесь объединены понятия «герб Наместнического города» и «Наместнический герб» - вероятно, в то время они не разделялись и обозначали одно и тоже).
Далее в указе помещены описания только собственных эмблем городов, изображенных во 2-й части щита:
«X. Елатьме. Во 2-й части щита в голубом поле распростертой на мачте серебряной парус с золотыми веревками, означающий, что в сем городе обогащаются славными своими парусными полотнами».
В том же 1779 г. Елатьма была приписана к вновь образованному Тамбовскому наместничеству. Это, вероятно, оказалось тем более просто потому, что Рязанское и Тамбовское наместничества в этот период управлялись одним Генерал-губернатором. При составлении гербов для нового наместничества Елатьма была вновь включена в список пожалований под тем же номером X. 16 августа 1781 г. Екатерина II наложила резолюцию «Быть по сему» на доклад Сената «Об утверждении гербов городам Тамбовского Наместничества» (ПСЗ. Т.20. №15210). В нем говорится:
«По Именному Вашего Императорского Величества указу, Тамбовская Провинция учреждена Наместничеством и к оному приписаны города; но как из них некоторые по новому их учреждению гербов не имели, то в следствие сего, по приказанию Сената, правящим должность Герольдмейстера Действительным Статским Советником Волковым, городам, сие Наместничество составляющим, гербы кои уже прежде были те собраны, а учрежденным ныне городам сочинены вновь и представлены с описанием их Сенату. При сочинении оных за правило поставлено, чтобы во всяком гербе города Тамбовского Наместничества в щите была часть из герба Наместнического города, по примеру прежде уже апробированных Вашим Императорским Величеством гербов, как то красками в них означено».
Далее следует описание гербов:
«I. Тамбовский. Город Тамбов имеет старый герб. На лазоревом поле улей и над ним три золотые пчелы, земля зеленая. Сие внесено и во все вновь сочиненные гербы в верхней части щита, в означение того, что те города принадлежат Тамбовскому Наместничеству».
Здесь следует обратить внимание на то, что хотя в докладе еще по инерции говорится о «части из герба Наместнического города», на самом деле в 1-ю часть уездных гербов внесен весь наместнический герб. В дальнейшем то же (за редкими исключениями) делалось и в гербах городов всех других губерний (наместничеств). Гербы городов Рязанского и Костромского наместничеств, у которых в 1-й части были помещены только «атрибуты» наместнических гербов, остались стоять в истории российской территориальной геральдики особняком, как некие геральдические казусы.
Далее в указе следуют описания гербов тамбовских городов:
«...X. Елатомский. Старый. Город Елатьма имеет старый герб. В старой части щита в голубом поле распростертой на мачте серебряной парус с золотыми веревками, означающий, что в сем городе обогащаются славными своими парусными полотнами».
Теперь пора заметить первое «открытие», которое нам дает елатомский герб (вместе с тамбовским). Описание его 2-й части во всем совпадает с предыдущим, кроме того, что герб уже именуется «старым». Обычно исследователи геральдики, вслед за А.Б. Лакиером и П.П. фон Винклером, говорят, что таким термином обозначаются гербы, бывшие в употреблении задолго до их официального употребления.
Н.А. Соболева в своей книге «Старинные гербы российских городов» пишет, что сам термин «старый герб» появился лишь в последней четверти XVIII в. во время массового создания городских гербов. Это не вполне справедливо, так как уже в указе Правительствующего Сената от 8 марта 1730 г. об утверждении сборника гербов для полковых знамен («Знаменного гербовника»), подготовленного под руководством фельдмаршала графа Б.Х. фон Миниха, официально записано, что «гербы русские с печатей перешедшие отмечены именем "старых"». В этом ряду стоит и рязанский герб. Ю.И. Штакельберг в статье «Земельная геральдика» в энциклопедии «Отечественная история» (Т.2) также пишет, что «по своему происхождению российские земельные гербы делятся на "старые", образованные на основе земельных и городских печатей, гербы городов и областей, вошедших в состав России со своими сложившимися гербами, и гербы заново составленные». В то же время в книге П.П. фон Винклера «Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской империи» (СПб., 1900), которая имеет наиболее широкое применение в среде геральдистов, термином «старый герб» обозначаются и гербы прибалтийских и финляндских городов «вошедшие в состав России со своими сложившимися гербами».
Пример елатомского герба говорит о том, что у термина «старый герб» есть и еще одна, не отмеченная ранее характерная черта. Городскому гербу хватило двух с половиной лет реального существования, чтобы при перепожаловании он обзавелся в Полном собрании законов приставкой «старый», которая затем была повторена фон Винклером, а за ним - всеми остальными. Это заставляет более внимательно присмотреться ко всем гербам с пометкой «старый», чтобы отделить среди них подлинно древние эмблемы, от тех, которые приобрели почетное прибавление сходным с елатомским гербом образом. Даже беглый просмотр книги П.П. фон Винклера позволяет определить, что часть его «старых гербов» не старше «Знаменного гербовника» 1730 г., что тоже вполне почетно. К ним относятся, вероятно, гербы таких городов как Великие Луки, Пирятин, Погарь, Прилуки, Свияжск, Серпухов, Старица, Тамбов и др. Их даже объединяет некая общая стилистика. Справедливости ради следует заметить, что Н.А. Соболева ставит под сомнение приложение понятия «старый герб» к гербу Елатьмы и не включает его в таблицу старых территориальных эмблем. Но все это не более чем любопытные наблюдения.
Главный урок из истории с гербом Елатьмы, с далеко идущими последствиями, заключается в том, что при самом возникновении двухчастной формы уездного городского герба, вероятно, предполагалось, что верхняя часть герба допускает замену при передаче города в состав другого наместничества. Конечно, это не могло делаться автоматически, а оформлялось Высочайшим указом, поскольку без волеизъявления монарха в Российской империи ничего не должно было происходить в сфере государственного устройства. Но примечателен сам факт перемены наместнических частей в первые годы становления «русской» формы герба. Также из описаний уездных гербов Костромского, Рязанского и Тамбовского наместничеств следует, что собственной эмблемой уездного города уже тогда считалась фигура, помещенная во 2-й части гербового щита, которая не подлежала произвольной перемене, а закреплялась за ним навсегда. Пример с елатомским гербом и здесь убедителен. А верхние «наместнические» половины здраво воспринимались как условные знаки административно-территориальной принадлежности и соподчиненности, и иного смысла в них современниками не вкладывалось. (В отличие от современных краеведов, стремящихся истолковывать все детали уездного герба, включая «кеневские» колосья, ленты и короны, исключительно особенностями судьбы и заслуг своего города.)
Это заставляет еще раз внимательно обратиться к самой истории возникновения сложившегося в России в последней трети XVIII в. обозначения административно-территориальной принадлежности уездного города к той или иной губернии (наместничеству). Оно определило и своеобразную российскую форму уездного городского герба, разделенного на две части, которая многими и по сей день воспринимается как единственно возможная для городского герба. Так ли это? Для начала следует обратить внимание на то, что гербы губернских и областных городов и многие «старые» гербы почти всегда имеют цельный неразделенный щит. Обратимся в те времена, откуда пришли подлинно «старые» гербы.
В допетровское время достоверно известен лишь ограниченный круг земельных эмблем (33), претендующих на звание «герб» и помещенных при Алексее Михайловиче в первом российском геральдическом сборнике - «Титулярнике». Само его название говорит, что включенные в него эмблемы служили для наглядного обозначения титулатуры русского царя, как полновластного властелина обозначаемых этими эмблемами земель древних княжеств и царств. Эти эмблемы помещались на государственной печати и дипломатических документах в подражание европейским государям, что ставило московского царя в их глазах и в глазах своих подданных вровень с европейскими монархами. Кроме нужд дипломатии изображения эмблем украшали царскую утварь, дворцовые палаты, оружие и т.п. В то же время на местах, в самих бывших княжествах и царствах, которые они символизировали, большинство этих эмблем были неведомы. В отличие от гербов европейских городов и земель, существовавших у них задолго до объединения их под властью того или иного монарха, российские земельные эмблемы - это скорее продукт придворного геральдического художества и содержат в себе элемент царского произвола (характерный пример - эмблемы на печати Иоанна IV Грозного).
Новое, реальное применение земельным знакам нашел Петр I. С начала 1700-х гг. городские и провинциальные эмблемы стали изображаться на полковых знаменах частей русской регулярной армии, размещавшихся в этих городах и провинциях на квартиры и получавших от них соответствующие названия. Так, например, рязанский воин с мечом стал известен и в самой Рязани. Первоначально использовались эмблемы из «Титулярника», но вскоре их стало не хватать. Это послужило толчком для сочинения новых городских гербов, для чего в 1722 г. была создана Герольдмейстерская контора. В тот период для того, чтобы населенный пункт обрел статус города и получил свой герб, зачастую необходимо было, чтобы в нем сперва был размещен пехотный или драгунский полк. Если город еще герба не имел, на первое время полк получал знамена с вензелевым именем императора. На основании разработанных герольдмейстерской конторой (Франциском Санти) гербов в 1730 г. был составлен и утвержден Сенатом сборник полковых гербов, содержащий 88 эмблем, созданных, отчасти, на основании старых эмблем из «Титулярника». Для сочинения новых гербов широко употреблялись европейские гербовники, в частности изданный еще при Петре I сборник эмблем «Симболы и Емблемата» (1705 г.). Оттуда, например, позаимствована эмблема для тамбовского герба. В последующие десятилетия темп городского герботворчества несколько спал. Надо отметить, что характерной чертой всех созданных за эти годы гербов было то, что они имели одно гербовое поле, на котором помещалась та или иная фигура (фигуры). Вновь герботворчество возобновляется при Екатерине П. Первые свои гербы она жалует отдельным городам за особые заслуги или в знак монаршей милости. Это отражается и в их символике. В 1767 г. императрица дарует герб Костроме, - изображение галеры, в память о своем путешествии по Волге и посещении древнего города. В 1772 г. чести удостаивается г. Боровичи - золотое солнце, в знак «милости к сему селению Ея Величества». Здесь впервые в территориальной геральдике употребляется двухчастный рассеченный щит (во второй части - корабельный руль - за мастерство кораблевождения). В том же году герб получает Вышний Волочек - в серебряном щите ладья; щит к тому же имеет горностаевую главу с императорской короной, «означающей милость и покровительство Ея Величества». В 1773 г. герб с императорской короной в щите жалуется Тихвину. Золотое сияние вверху и императорская корона «показуют милость и протекцию к сему городу Ея Императорского Величества в знак учреждения сего посада городом». Первый откровенно двухчастный пересеченный герб жалуется в 1776 г. городу Ирбиту: внизу скрещенные сабля и кадуцей, а вверху Андреевский крест «показующий непоколебимую верность жителей города» императрице и трону. Приведенный перечень гербов и мотивов их пожалования демонстрирует отсутствие чисто воинской мотивации в пожалованиях, никак не связан с размещением армейских частей, а, скорее, продиктован личными впечатлениями императрицы, связанными с ее путешествиями и государственной деятельностью. Если при Петре I и его первых преемниках очевидной опорой трона выступала армия, то Екатерина II начинает выстраивать государственную машину все более опирающуюся на чиновничество. Очевидно, меняется и мотивация пожалования гербов городам. Наиболее наглядно это происходит после административно-территориальной реформы 1775 г., заново поделившей страну на губернии и уезды, а также с учреждением наместничеств. Именно они теперь воспринимаются как структурные ячейки государственного устройства. Город становится неким узлом, организующим вокруг себя часть государственного организма, а не только местом дислокации воинской части. И именно наместничествам с включенными в них городами начинают жаловаться целые серии гербов. Первые гербы получают Калужское (1777 г.) и Тульское (1778 г.) наместничества. Их гербы имеют все еще цельный гербовый щит. Только г. Кашире достается двухчастный пересеченный герб, но обе эмблемы в нем принадлежат самому городу: золотой крест над казанским драконом символизируют переход опального казанского царевича под руку московского государя, за что он и получил в удел Каширу. А в гербе г. Калуги, в память о том, что именно с него началась серия пожалований гербов новым наместничествам, снова возникает императорская корона «в знак знаменитости, которую он через нынешнее учреждение в нем губернии от Монаршией милости получил».
Первая реальная попытка наглядно привязать символику каждого уездного города к наместническому (губернскому) центру осуществляется в том же 1778 г. при пожаловании гербов городам Ярославского наместничества. Товарищ герольдмейстера И.И. фон Энден, на которого была возложена работа по составлению гербов, внес в каждый из них как основной элемент фигуру медведя с секирой - герб наместнического г. Ярославля. Для каждого герба была выбрана различная форма размещения медведя, создающая оригинальную неповторяющуюся композицию.
В утвержденном Екатериной II 20 июля 1778 г. докладе Сената «О гербах городов Ярославского Наместничества» (ПСЗ. Т.20. №14765) говорится следующее:
«...Геральдмейстерским товарищем фон Энденом для оных городов сочинены гербы и представлены Сенату; в сочинении же он держался главным предметом в каждом новом городе иметь часть герба Ярославля с некоторым по приличеству каждого названия, где можно было, прибавлением...».
Об этом ярославском примере и говорится в докладе Сената о Костромских и Рязанских гербах. Вполне возможно, что фон Энден только геральдически оформил идею, указанную ему Сенатом. Здесь только еще нащупывается возможность знакового отражение в городском гepбе его административно-территориальной подчиненности. А за всем этим отчетливо проступает воля императрицы и ее представление о должном устройстве государственного организма, о соподчиненности всех его частей организующему началу центральной власти.
Пока в результате опыта фон Эндена получились вполне традиционные гербы, каждый из которых имел целостную, неизменяемую композицию, в которой наместнический герб был лишь одной из ее частей, еще не становясь при этом главенствующим. Поэтому следующим логическим шагом в создании ясной системы, зримо отражающей в самой форме герба идею властной вертикали и незыблемой государственной иерархии, стали гербы городов Костромского и Рязанского наместничеств (как и гербы Тамбовского наместничества, сочинялись они при «правящем должность Герольдмейстере» (исполняющим обязанности) А.А. Волкове, который позже «исполнял обязанности Рязанского губернатора». Но подлинным автором двухчастной формы герба следует все-таки признать саму Екатерину II). Этот опыт был, по-видимому, признан удачным, и в дальнейшем городские гербы повторяли его без существенных изменений три четверти века. Если взглянуть на найденную форму герба с чисто геральдической точки зрения, то она представляет собой выражение очевидной подчиненности уездного города власти царского наместника (губернатора), неполноты самоуправления, отсутствие реальной власти и полномочий. Но, одновременно, в ней содержится идея покровительства и патронажа старшего над младшим. Губернский герб здесь как бы «подавляет» собственный символ города, делает его второстепенным и несамостоятельным. Это противоречит самой сущности герба в европейском его понимании, как знака суверенитета, достоинства и самоуправления. Но это вполне соответствует иерархическим отношениям и положению дел с «самоуправлением» в Российской империи. Жестко разместив всех по своим полочкам, эта же структура герба сделала его достаточно гибким в случае необходимости отражения административно-территориальных изменений. Во всяком случае, так было в первые годы ее существования. Гибкость и возможности этой формы герба и продемонстрировал случай с двумя гербами г. Елатьмы.
В то же время, как уже сказано ранее, и на местах, и в центре прекрасно отдавали себе отчет в том, что в гербе города является его собственной эмблемой, а что лишь обозначает его административную приписку к той или иной губернии. О ясном осознании этих значений говорит и реальная практика употребления гербов на местах. Никому в голову не могла прийти крамольная идея избавиться от верхней «наместнической» части, но ее, как оказалось, можно немножко подсократить, не нарушая главенствующего положения. На примере рязанских гербов в начале XIX в. прослеживается очевидное стремление к увеличению их нижней части с собственными городскими эмблемами за счет сужения верхней «наместнической» половины до 1/3 высоты щита, т.е. до размеров главы. Благо, что рязанская «наместническая» часть легко позволяет такую трансформацию из-за своей лаконичности и абстрактности. А щит с главой - это уже вполне европейская форма герба.
В царствование Павла I в августе 1800 г., вслед за составлением «Общего гербовника дворянских родов» было начато и составление «Общего гербовника городам Российской империи». Впоследствии он вышел в свет лишь в 1843 г. в виде Приложения к Полному собранию законов Российской империи, как отдельный том (№56). Работа затянулась по многим причинам. При Екатерине II пышный акт пожалования гербов сопровождался передачей гербовладельцу (наместничеству) оригиналов рисунков, а в архиве оставались только копии. Павел отменил этот порядок - при нем оригиналы стали храниться в Герольдии, а владельцам выдавали только копии. Но, вероятно, многих ранее созданных гербов в архивах уже не оказалось, или не смогли отыскать. Надо было запрашивать копии гербов с мест, а бюрократическая переписка в России - это всегда процесс не скорый. Вскоре сам Павел был убит заговорщиками. При Александре I Россия оказалась втянута в череду европейских войн, апофеозом которых стало нашествие Наполеона и разорение западных областей страны. Затем были декабристы. Лишь при Николае I, с его установкой на государственный порядок и исполнительность, работы над созданием гербовника оживились. В частности, Рязанское дворянское депутатское собрание получило из Герольдии указ Правительствующего Сената от 16 декабря 1839 г. за №13751 с предписанием доставить в Герольдию «копии гербов, как Губернского, так и иных Уездных городов вместе с их описаниями». В Дворянском собра-нии таковых гербов не оказалось, а в результате полугодовой переписки с Губернским правлением копии гербов рязанских городов были изготовлены губернским землемером и направлены в Санкт-Петербург с сообщением, что «описания оным гербам при делах Губернской чертежной не имеется». Сами оригиналы, с которых делались копии, вероятно, сохранялись еще с 1779 г., но дальнейшая их судьба после революции неизвестна. В РГИА удалось увидеть присланные из Рязани копии только на черно-белом микрофильме, что не позволяет разглядеть отдельные детали рисунков. Но характерно, что в гербе Рязани под ногами князя изображена земля, которой нет в описании герба 1779 г., но которая присутствовала в предшествующих рязанских «эмблемах». Такая же земля есть и под копытами лошади из герба г. Данкова. Самое же главное, из-за чего мы сделали столь длинный экскурс, заключается в том, что все уездные гербы имеют верхнюю «наместническую» часть равную 1/3 щита, т.е. соответствующую размеру главы. По мнению советника Герольдии М.Ю. Медведева, с кем автору удалось поделиться этими наблюдениями, такая трансформация щита свидетельствует о том, что «на местах большое внимание уделялось собственным эмблемам городов, а "наместнические" части осознанно уменьшались». И именно эта естественная тенденция привела во второй половине XIX в. к изменению всей структуры построения городских гербов. Подтверждение этой мысли можно найти и в изданной в 1807 г. статье наиболее значительного на тот момент исследователя рязанской истории Т.Я. Воздвиженского «Топографическое описание Рязанской Губернии с кратким историческим известием о начале построения всех уездных оной Губернии городов, и с присовокуплением двух карт, из коих одна представляет Рязанскую Губернию, а другая оной гербы» (Политический, статистический и географический журнал или современная история света на 1807 г.).
Опубликованные здесь гравированные гербы «Рязанской губернии городов» также имеют верхнюю часть щита в виде главы.
Отвлекаясь от основного сюжета, считаю не лишним заметить, что изображения копий гербов, присланных из Рязани, довольно точно соответствуют рисункам рязанских гербов, помещенных позже в 1843 г. в Приложении к ПСЗ литографии Fr. Wodecki (Водекки? Водецки?). Поэтому для автора неразрешенной на данный момент загадкой остается вопрос, что здесь первично, что из чего следует, и что, в конце концов, послужило изобразительной основой для рисунков в ПСЗ? Насколько они действительно соответствуют оригиналам, утвержденным Екатериной II, что в них от копий 1840 г. и что от художественного вкуса Fr. Wodecki. Однозначно можно лишь сказать, что в них, в отличие от присланных копий, «наместническая» часть вновь занимает ровно половину щита. Точно таким же образом гербы уездных городов изображены и на здании Дворянского собрания в Рязани (1850-1853 гг.) в виде рельефных картушей, увенчанных императорской(?) короной. Некоторые из этих изображений (гербы Пронска, Сапожка, Раненбурга) имеют значительное сходство с копиями гербов, присланными в Герольдию из Рязани в 1840 г. (в части городских эмблем). Это позволяет предположить, что исполнявший рельефы скульптор имел под рукой не только рисунки из ПСЗ, но и оригиналы гербов, хранившиеся в Рязани (или их копии). Для всех привычным делом стали ссылки на книгу П.П. фон Винклера «Гербы городов, губерний, областей и посадов Российской империи», опубликованную в 1900 г., для которой он использовал копии рисунков из ПСЗ, опубликованных в 1843 г. И многие привычно ссылаются на Винклера как на первоисточник, содержащий точные изображения и точные сведения о гербах (одно можно сказать определенно: он добросовестно скопировал даже ошибки, содержащиеся в Приложении к ПСЗ). Приведенные выше соображения заставляют задуматься о справедливости такого восприятия и с большей осторожностью относиться к опубликованным Винклером гравюрам и, особенно, к сопровождающим их описаниям и датам.
Еще больше заставляет усомниться в корректности находящихся в обороте сведений следующий факт. У Винклера датой утверждения Костромских и Рязанских гербов значится 29 марта 1779 г. Такая же дата стоит и на рисунках гербов в Приложении к ПСЗ (Книге чертежей и рисунков). Но в XX томе ПСЗ, содержащем тексты утвержденного Екатериной II докладе Сената о Костромских и Рязанских гербах, имеется иная датировка - 29 мая 1779 г. Разница ровно в три месяца, что уже само по себе сомнительно. Судя по последовательности актов и их нумерации в XX томе ПСЗ, более достоверной следует все-таки считать дату 29 мая 1779 г. Кроме того, с чисто практической точки зрения весьма сомнительно, чтобы сначала были утверждены рисунки гербов без соответствующего доклада, на который накладывается высочайшая резолюция, а ровно через три месяца - сам доклад с описанием рисунков и такой фразой: «как то красками в оных и означено». И таких несоответствий в книге Винклера достаточно много. Так, например, герб г. Скопина, утвержденный 29 мая (в Книге чертежей и рисунков ПСЗ - 29 марта) 1779 г., у Винклера значится под 29 марта 1829 г. - ровно 50 лет разница. А герб г. Вельска Вологодской губернии, напротив, датирован 20 октября 1760 г., в то время как все гербы для Вологодской губернии утверждены (если верить Книге чертежей и рисунков ПСЗ) 2 октября 1781 г. и т.д.
Особое недоумение вызывает датировка у Винклера гербов губерний. Если основываться на сведениях, помещенных в его книге, гербы 24 губерний с дополнительными украшениями в виде золотых дубовых листьев, перевитых Андреевской лентой, и императорских корон (в том числе и герб Рязанской губернии) утверждены 8 декабря 1856 г. И эта дата используется во многих публикациях и книгах как достоверная. Но ведь известно, что сама система дополнительных гербовых украшений, разработанная Кене, была утверждена лишь в 1857 г., а рисунки украшений для гербов губерний и областей опубликованы в Сенатских ведомостях №73 за 1857 г. Сам Кене официально приступил к исполнению обязанностей Управляющего Гербовым отделением Департамента Герольдии 11 декабря 1857 г., и лишь 22 августа 1858 г. ему был официально поручен пересмотр всех земельных гербов. Обращение к архивным материалам, хранящимся в РГИА, подтверждает возникшие сомнения. Проект герба Рязанской губернии с соответствующими внешними украшениями, выполненный пером и тушью, содержится в записке Б.В. Кене «О гербе Рязанской губернии», датированной 25 ноября 1858 г. В ней говорится: «так как герб сей губернии удостоен уже Высочайшего утверждения для Высочайшего титула, то Управляющий Отделением полагает присовокупить к нему установленные украшения». Далее следует текст описания герба и его изображение. Имеется также ссылка на типовые украшения, опубликованные в Сенатских ведомостях (№73 за 1857 г.). Здесь можно, кстати, добавить, что в соответствии с правилами 1856-857 гг. губернский город должен был иметь тот же герб (гербовый щит), что и губерния, но они различались положенными им внешними украшениями.
Подтверждает наши наблюдения и статья «Земельная геральдика» в энциклопедии «Отечественная история» (Т.2. С.246-247). В ней автор Ю.И. Штакельберг однозначно пишет:
«В 1858-1878 гг. по новым равилам были созданы гербы для 59 губерний (здесь опечатка, надо -69 губерний) и 14 областей, не имевших ранее собственных гербов и пользовавшихся гербами своих губернских и областных центров».
К 1900 г. в России было 18 областей, но 4 из них получили гербы после 1878 г. Кстати, автор статьи ошибочно пишет, что в дополнительных украшениях городских гербов скрещенные за щитом золотые молотки полагались «для горнодобывающих местностей». На самом деле по системе Б.В. Кене таким «местностям» полагались скрещенные кирки, а молотки были атрибутом промышленных городов.
Но возвратимся из этого продолжительного экскурса в область неточностей к нашей основной теме - обозначению административно-территориальной принадлежности в городских гербах. Пример с гербом Елатьмы ставит под вопрос и утверждение Ю.И. Штакельберга о том, что «при упразднении наместничества (губернии) или переменах в административном положении города эта (верхняя) часть щита обычно сохранялась неизменной». В качестве исключения из правила и примера замены верхней «наместнической» части в гербах он приводит «только 5 городов Тобольской и 2 города Минской губ. при передаче их соответственно в Томскую и Виленскую губ. (1805 и 1845)», которые «получили измененные гербы». Имея в виду случай с гербом г. Елатьмы, вероятно, можно предположить, что в первые годы, когда при Екатерине II только формировалась двухчастная форма городского герба, она допускала определенную гибкость и возможность замены «наместнической» части в гербе. Но поскольку других изменений, кроме Елатьмы, в этот первоначальный период больше не произошло, это свойство новой формы герба оказалось не востребованным. В дальнейшем имеющаяся в ней потенция забылась, и она окостенела, приобрела характер непререкаемой догмы.
О том, как на практике относились к «наместническим» частям в гербах своих городов на местах, сказано уже выше. К тому же в начале XIX в. такая форма герба подвергалась критике современных геральдистов, как несоответствующая самой сущности герба, как знака суверенитета и самоуправления. Можно предположить, что и эти критические замечания, и очевидная тенденция к приуменьшению на местах верхних частей гербов, подтолкнули Б.В. Кене к идее введения в городской герб «вольной части» для более приемлемого с геральдической точки зрения обозначения административно-территориальной принадлежности города.
Форма гербового щита с вольной частью имела широкое распространение в средневековой Европе, как тип дворянского вассального герба. Таким образом, мелкое служилое дворянство помещало на своих гербовых щитах гербы своих сюзеренов, демонстрируя преданность, зависимость и почтение господину и покровителю. Отношение городской управы уездного города, как юридического лица, к стоящему над ней губернатору в чем-то напоминает вассальные отношения.
Эта форма городского уездного герба, учрежденная в 1857 г., автоматически упразднила старую двухчастную форму гербового щита. Что бы ни говорили в защиту ее сторонники, считающие только ее истинно «российской» формой городского герба, - она юридически мертва, и это, как говорится, «медицинский факт». Никто не запрещает любоваться на двухчастный герб так же, как на портрет предка, но это не возвратит его к жизни. Даже если мы носим его фамилию и являемся прямыми наследниками. То, что это понималось уже в XIX в. подтверждает рапорт товарища герольдмейстера Стасова герольдмейстеру Н.И. Стояновскому от 19 марта 1859 г. «О нарисовании герба г. Рязани». В нем сказано:
«Вследствие ордера Вашего Превосходительства от 21 минувшего февраля на №763 с возвращением приложений имею честь предоставить при сем копию с герба Рязанской губернии и вместе с тем доложить, что вновь Высочайше утвержденных гербов для городов Рязанской губернии во вверенной мне Экспедиции не имеется».
Как же так, могут сказать радетели двухчастных «екатерининских» гербов, - неужели господин Стасов забыл о Полном собрании законов, где содержатся все старые гербы? Думается, что он ничего не забыл, а просто старые гербы считались упраздненными и подлежали переутверждению в соответствии с правилами 1857 г.
Для городов Рязанской губернии, например, соответствующие проекты были разработаны в 1862 г., но по тем или иным причинам так и не удостоились Высочайшего утверждения. Для городов Московской же губернии такие гербы были утверждены лишь в 1883 г. - при Александре III - без соответствующего разъяснения, что создает иллюзию их правового и геральдического равенства.
Таким образом, к 1917 г. большинство гербов подошло в двух формах: юридически действительной (на основании указа 1857 г.) и реально употребляемой («екатерининской»), но не имеющей должной легитимности. По грустной иронии судьбы даже на храме-памят
Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте.
О некоторых особенностях знакового обозначения административно-территориальной принадлежности в российских городских гербах
Обсуждение – комментарии, дополнения, новости
Еще никто не написал никаких коментариев. Вы можете стать инициатором обсуждения!
|
› Методическая помощь в разработке символов
Обсудить ▼
Данный сайт не является официальным сайтом Геральдического совета при Президенте РФ. Вся информация здесь является справочной.